Внутренние контрасты пространственной мобильности населения регионов Ближнего Севера (Ярославская, Костромская и Вологодская области): хроногеографический подход

Исследователи миграционных процессов в регионах России обычно акцентируют внимание на одном виде перемещений или на их крупных классах. В то же время миграционные потоки не существуют изолированно: они одновременно меняют численность населения территории, но вклад каждого потока – разный. Для одних районов важен отток или приток населения в ходе переселенческой миграции между городами и сельской местностью и между регионами, для других – приток или отток отходников на относительно длительный срок, для третьих – ежедневная трудовая маятниковая или рекреационная миграция и т.п. Мощность потоков зависит от размеров населенных пунктов выхода и входа мигрантов, от состояния их экономики и социальной сферы, инфраструктурной обеспеченности и т.д. Цель статьи – предложить и апробировать методику сопоставления различных видов пространственной мобильности на внутрирегиональном уровне, определить вклад различных видов пространственной мобильности в формирование и сглаживание внутрирегиональных территориальных контрастов в уровне жизни и социально-экономическом развитии на примере трех областей Ближнего Севера России – Ярославской, Костромской и Вологодской, а также выявить присущие этим территориям особенности миграционных процессов. Действенным инструментом для достижения цели является расчет специального показателя плотности жизнедеятельности. Он позволяет сравнивать между собой потоки, данные о которых не сопоставимы в чистом виде. Расчет проведен в рамках хроногеографического подхода с учетом фактического количества человеко-часов в год, прожитого на территории постоянным и временным населением. Показано, что в Ярославской области контрасты связаны с центр-периферийными градиентами. Ярославль и Рыбинск организуют вокруг себя сельские территории, при этом важную роль играет близость к крупным дорогам и Москве. В Костромской области влияние областного центра ослабевает к периферии, а на северо-востоке проявляется природный фактор – в районе так называемого костромского ополья сохранилось более плотное сельское население. В Вологодской области территориальная организация пространства в большей степени подвержена влиянию возвратной мобильности, что проявляется в формировании масштабных зон повышенной плотности жизнедеятельности временного населения вокруг Вологды и Череповца.

1. Великий П.П. Неоотходничество, или лишние люди современной деревни // Социологические исследования. 2010. № 9 (317). С. 44–49.

2. Карачурина Л.Б. Внутрироссийская трудовая миграция: распространенность и география передвижений // Экономическое развитие России. 2013. № 7. С. 53–56.

3. Кондакова Т.Ю., Старикова А.В. Учебная миграция в вузы Ярославской области и Баварии (сравнительный анализ) // Геополитика и экогеодинамика регионов. 2018. Т. 4 (14). Вып. 4. С. 197–207.

4. Махрова А.Г. Сезонное дачное расселение как индикатор контрастов пространственного развития // Региональные исследования. 2020. № 3 (69). С. 40–55.

5. Махрова А.Г., Бабкин Р.А., Кириллов П.Л. Пространственно-временные особенности маятниковых миграций в Московском регионе // Журн. Новой экономической ассоциации. 2024. № 2 (63). С. 249–256. https://doi.org/10.31737/22212264_2024_2_249-256

6. Махрова А.Г., Бабкин Р.А., Кириллов П.Л., Старикова А.В., Шелудков А.В. Исследования и оценки масштабов возвратной мобильности и пульсаций населения в пространстве современной России // Изв. РАН. Сер. геогр. 2022. № 3. С. 332–352. https://doi.org/10.31857/S2587556622030104

7. Между домом и … домом. Возвратная простр ан ственная мобильность населения России / под ред. Т.Г. Нефедовой, А.Г. Махровой, К.В. Авер киевой. М.: Новый Хронограф, 2016. 504 с.

8. Мкртчян Н.В. Внутрироссийская трудовая миграция: масштабы и структурные характеристики / Науч. тр. Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН, 2016. С. 546–561.

9. Мкртчян Н.В. Пространственная картина центропериферийных миграционных взаимодействий в России // Региональные исследования. 2024. № 1. С. 19–33.

10. Мкртчян Н.В., Флоринская Ю.Ф. Трудовая миграция в России: международный и внутренний аспекты // Журн. Новой экономической ассоциации. 2018. № 1. С. 186–193.

11. Нефедова Т.Г. Векторы и проблемы современного пространственного развития регионов Ближнего Севера Европейской части России // Балтийский регион. 2024. Т. 16. № 3. С. 42–61. https://doi.org/10.5922/2079-8555-2024-3-3

12. Нефедова Т.Г., Старикова А.В. Миграции населения как способ адаптации к поляризации пространства в центре России // Социологические исследования. 2020. № 10. С. 24–38.

13. Плюснин Ю.М., Заусаева Я.Д., Жидкевич Н.Н., Позаненко А.А. Отходники. М.: Новый хронограф, 2013. 288 с.

14. Потенциал Ближнего Севера: экономика, экология, сельские поселения / науч. ред. Н.Е. Покровского и Т.Г. Нефедовой. М.: Логос, 2014.

15. Старикова А.В. Пространственно-временной подход в социальной географии: зарубежный и отечественный опыт // Изв. РАН. Сер. геогр. 2014. № 6. С. 17–29.

16. Староосвоенные районы в пространстве России: история и современность / сост. и науч. ред. Т.Г. Нефедова, ред. А.В. Старикова. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2021. 379 с.

17. Трейвиш А.И. Дачная мобильность, дачный ментал итет и дачеведение // Демоскоп Weekly. № 655–656. 21 сентября – 4 октября 2015. http://www.demoscope.ru/weekly/2015/0655/tema01.php (дата обращения 21.11.2021).

18. Bell M., Ward. G. Comparing temporary mobility with permanent migration // Tour. Geogr. 2000. Vol. 2. № 1. P. 87–107. https://doi.org/10.1080/146166800363466

19. Starikova A.V. Population Mobility in Bavaria: Spatio-Temporal Features and Migration Flows in the Early 21st Century // EUROPA XXI. 2018. № 34. P. 59–78. https://doi.org/10.7163/Eu21.2018.34.4

20. Sheludkov A., Starikova A. Night‐time lights satellite imagery reveals hotspots of second home mobility in rural Russia (a case study of Yaroslavl oblast) // Reg. Sci. Policy and Practice. 2022. Vol. 2. № 4. P. 877–890. https://doi.org/10.1111/rsp3.12441