В регионах России подтвержденная заболеваемость населения коронавирусной инфекцией в первом приближении подчиняется общим пространственным закономерностям диффузии нововведений. В статье подробно описаны теоретические подходы к анализу распространения социальных заболеваний и обсуждаются методические ограничения, которые снижают возможности прогнозирования подобных явлений и влияют на принятие решений властями. При этом мы считаем, что для большинства регионов, включая Москву, на рассматриваемом периоде до 12 мая 2020 г. динамика подтвержденных случаев есть уменьшенное и запаздывающее отражение реальных процессов. Исходя из этих предпосылок, введение режима самоизоляции в Москве и ряде других крупных регионов повлияло на снижение числа новых подтвержденных случаев через две недели. В соответствии с предложенной моделью носители, заразившиеся за рубежом, на первом этапе концентрировались в регионах с крупными агломерациями, в приморских и приграничных регионах с высокой интенсивностью внутренних и внешних связей. К сожалению, заражение не удалось сдержать, начался этап экспоненциального роста по всей стране. К началу апреля 2020 г. случаи заболевания были зафиксированы в большинстве регионов, кроме наиболее удаленных. Согласно расчетам на 12 мая 2020 г., общее число подтвержденных случаев в России может превысить 480 тыс. чел. К середине мая, по крайней мере, в Москве число новых случаев стало снижаться, что создало предпосылки для снижения ограничений на передвижения жителей. В работе показано с помощью эконометрических методов, что для разных периодов диффузии на распространение заболевания влияют различные характеристики регионов. Среди них можно отметить высокую плотность населения в городах, близость к крупнейшим агломерациям, повышенную долю наиболее активной и часто путешествующей части населения (новаторов, мигрантов), интенсивные связи внутри сообщества и с другими странами и регионами. Скорость распространения выше в регионах с высокой подверженностью населения заболеваниям, что подтверждает тезисы о значимости капитала здоровья региона. На начальном этапе случайные факторы преобладали. В заключении приведены некоторые направления дальнейших исследований.

В статье исследуется интенсивность внутрирегиональной и межрегиональной нетто-миграции населения центров и вторых (по численности населения) городов 74 регионов России за 2012–2016 гг. Информационная основа исследования – база данных показателей муниципальных образований за соответствующие годы. Невысокая насыщенность российского пространства городами, по логике, должна приводить к тому, что во внутрирегиональной миграции вторым городам как важным фокусам социальной и экономической жизни надлежит быть миграционно привлекательными, т.е. иметь положительный коэффициент нетто-миграции. Фактически это наблюдается в 42 регионах. В остальных итоговый баланс внутрирегиональной миграции у вторых городов отрицателен. При этом миграцию можно рассматривать в качестве индикатора благополучия вторых городов как в отношении наличия собственного устойчивого хинтерланда, так и с социально-экономических позиций. Региональные центры для внутрирегиональных мигрантов привлекательны почти повсеместно. Такое единообразие – результат концентрации финансовых и прочих потоков и полномочий в столичных городах регионов и, независимо от социально-экономической ситуации, лучшего качества жизни в региональных центрах по сравнению с другими муниципальными образованиями своих регионов. Более неоднозначным индикатором служат показатели межрегиональной миграции: с точки зрения рассматриваемого в статье баланса для межрегиональных мигрантов непривлекательны не только вторые города регионов, но и множество региональных центров. Ограниченность демографических ресурсов и наличие двух мощных центров миграционного притяжения на уровне страны (Москва и Санкт-Петербург) не оставляют возможностей для миграционного роста за счет межрегиональных мигрантов большинству региональных центров.

Ретроспективный анализ внешнеэкономических связей России позволяет сделать ряд выводов и прогнозов по географии и динамике этих связей за постсоветский период. Во внешней торговле товарами после ее радикального сокращения со странами ближнего зарубежья в 1990-е годы резко выросла доля развитых стран, и хотя в последние два десятилетия растет доля развивающихся стран Азии, прежде всего Китая, однако в перспективе страны с формирующимся рынком не займут главное место в этой торговле. Во внешней торговле услугами преобладают и будут преобладать развитые страны, что объясняется прежде всего высоким уровнем развития сферы услуг в этих странах. В международном движении капитала Россия продолжает и будет продолжать ориентацию на офшоры и офшоропроводящие страны, что связано не только с уходом от российских налогов, но и с недостаточной защитой предпринимательства в России, и приводит в результате к кругообороту российского капитала между нашей и этими странами. В российской географии международной трудовой миграции доминируют зарубежные страны СНГ, перспективы иммиграции из которых в Россию будут зависеть от темпов экономического роста самой России.

Динамика площади мангровой растительности в семи провинциях дельты Меконга (Вьетнам) оценена за период с 1988 по 2018 г. Для анализа использованы данные дистанционного зондирования, полученные с помощью космических программ Landsat-4 (1988–1989) и Landsat-8 (2017–2018), результаты изучения видимого (0.53–0.60 мкм), ближнего инфракрасного (0.53–0.60 мкм) и коротковолнового инфракрасного (0.53–0.60 мкм) спектральных диапазонов. Общая площадь мангровой растительности по данным съемки 1988 г. была равна 111.01 тыс. га, к 2018 г. она сократилась на треть – до 75.80 тыс. га. Суммарные потери составили 35.21 тыс. га, а скорость деградации мангровой растительности – около 1% в год в среднем за 30 лет. С учетом территориального перераспределения мангровой растительности за это время, ненарушенные участки леса, сохранившиеся в прежних границах, имеют площадь 36.4 тыс. га. Основными выявленными причинами сокращения мангровой растительности явились ее замещение прудами аквакультуры и абразия берегов.

Уничтожение огнем надземной части растительного покрова приводит к формированию особых микроклиматических условий для последующего восстановления степных экосистем. В связи с этим проведен анализ многолетних (2015–2018 гг.) данных автономных регистраторов температуры и влажности поверхности гари, верхних слоев грунта и воздуха на участке “Буртинская степь” заповедника “Оренбургский” (Оренбургская область) с учетом сведений об особенностях залегания снежного покрова, полученных в результате снегомерной съемки, и анализа материалов дистанционного зондирования (снимки MODIS и Landsat). Выявлено, что отсутствие в результате пожара сформированного растительного покрова в зимние периоды приводит к сокращению мощности и продолжительности залегания снежного покрова, что является причиной более значительного промерзания грунта на гарях и ухудшения условий весеннего увлажнения почвы. Теплый бесснежный период года характеризуется отчетливо выраженными суточными амплитудами хода температур. При этом как на поверхности, так и в приповерхностном слое почвы гарей отмечается повышенный тепловой фон в условиях повышенной инсоляции. Полученные результаты свидетельствуют, что микроклиматический режим гарей в первые годы после пожара значительно отличается от фоновых территорий. По многолетней динамике рассматриваемых показателей можно считать восстановительные процессы в целом законченными спустя четыре полных вегетационных периода после пожара.

В статье обсуждаются результаты радиоуглеродного датирования придонных образцов торфяных залежей 40 болот, расположенных в разных регионах Среднерусской возвышенности. Полученные данные показали, что наиболее “древними” являются болота, сформированные в локальных депрессиях на дне речных долин и склонах водоразделов, в основном, на западном скате возвышенности. Такие болота начали формироваться в пребореальном и бореальном периодах голоцена (10.7–8.8 тыс. кал. л.н.) в поймах рек, а также на песчаных террасах и склонах водоразделов. В атлантический период (8.8–5.7 тыс. кал. л.н.) образовалась значительная часть болот на разных элементах рельефа и в разных регионах изучаемой территории. В субатлантический период (2.5 тыс. кал. л.н.–наст. время) возникли болота в карстово-суффозионных понижениях на водоразделах. При этом, болотообразовательный процесс начался в западной части возвышенности, характеризующейся распространением хвойно-широколиственных лесов, а затем распространился на юг и юго-восток Среднерусской возвышенности, в зону широколиственных лесов и лесостепные регионы. По этой причине, наиболее “молодыми” являются водораздельные болота в лесостепной зоне.

Выполнены реконструкции динамики климатических параметров условий почвообразования в четвертичное время на юге Восточно-Европейской равнины, базируясь на изучении палеопочв как индикаторов эволюции биосферы в масштабе геологического и исторического времени. Полнота и достоверность палеогеографических реконструкций определяется выбранными объектами исследования, среди которых палеопочвы археологических памятников (курганов) степной зоны европейской части России, а также лёссово-почвенные толщи Приазовья, содержащие серии ископаемых почв плейстоцена (последние 800 тыс. лет). Для проведения количественных реконструкций параметров состояния окружающей среды использованы три независимых метода: 1) магнитный метод (магнитная восприимчивость почв), связывающий почвенную “магнитную запись” с предшествующими условиях окружающей среды степей и позволяющий получать количественные характеристики климата (атмосферные осадки) в плейстоцене и голоцене; 2) геохимический, базирующийся на эмпирических зависимостях геохимических коэффициентов выветривания, связывающих изменения валового химического состава почвенной массы и еe элементов с климатическими факторами, а также комплекс минералогических исследований; 3) методы изотопной геохимии, изотопный состав углерода, позволяющие получать информацию о климатическом режиме территории, реконструировать некоторые параметры климатических систем. На основании полученной совокупности магнитных, геохимических, изотопных параметров почв и пород предложен оптимальный вариант набора показателей для палеоклиматических реконструкций и промоделированы климатические условия (палеотемпература, палеоосадки, аридность), характерные для природной среды степей Евразии в голоцене и плейстоцене.

“Городская территория” рассматривается с позиций экологической (антропогенной) геоморфологии как сложная многоуровневая природно-антропогенная система и земельный ресурс для развития города. Исследования геолого-геоморфологических условий территории направлены на выявление связей и зависимостей состояния городской среды от этих условий и на разработку мероприятий по управлению природопользованием – выбор варианта использования земельных ресурсов без нарушения нормального функционирования природно-антропогенной системы. Главный объект исследований – территория Москвы. Рельеф и весь комплекс рельефообразующих процессов на территории города определили сложные инженерно-геологические условия, существенно повлиявшие на архитектурно-планировочные решения, размещение промышленных, селитебных и рекреационных зон. В то же время градостроительство существенно изменило природный рельеф местности, что повсеместно наблюдается в пределах города и на прилегающих территориях. Уничтожено множество мелких элементов и форм естественного рельефа. Одновременно созданы его искусственные формы (дамбы, насыпи, рвы и др.). Отмечается существенное изменение структуры естественных водосборов поверхностного и подземного стоков. Создана сеть искусственных водотоков и водоемов – наземных (каналы, пруды, дренажные канавы) и подземных (коллекторы, ливневая канализация, дренажная сеть). При этом нарушены законы соразмерности элементов и форм рельефа, существенно изменена направленность и интенсивность рельефообразующих процессов, что в ряде случаев приводило и приводит к критическим ситуациям. Анализ естественных и природно-техногенных процессов позволил выявить негативные последствия – степень геоморфологической опасности, ее площадное распространение и изменения в процессе урбанизации. Рассмотрены проблемы управления земельными ресурсами городских территорий. Предложена логическая модель управления для сохранения благоприятной городской среды, включающая мониторинг геолого-геоморфологических процессов, инженерно-геологическую защиту территорий, оценку риска и обеспечение безопасности населения.

Авторы данной статьи обсуждают состояние и перспективы развития морского природопользования в России. На основе трудов Мурманского морского биологического института РАН и других публикаций выполнен анализ основных этапов становления морского арктического природопользования, подчеркнута важность концепции больших морских экосистем как определяющего этапа функционального анализа и мониторинга развития Арктики. В статье показано, что морское природопользование существенно отличается от аналогичного процесса на суше. Эти отличия связаны с тем, что морские географические пространства характеризуются подсистемами с размытыми границами, то есть разграничить морские геосистемы очень сложно. Баренцево море как морская геосистема с характерным набором гео- и экосистемных свойств и функций ставит обязательным решение целого ряда вопросов. Сделан вывод, что дальнейшее развитие природопользования в Арктике невозможно без решения двух проблем, являющихся краеугольными основами современной морской географии как комплексной дисциплины: кумулятивных оценок экологического воздействия на морские экосистемы и экономической оценки ценности экосистемных услуг.

В условиях климатических изменений лесостепные ландшафты служат эффективной моделью для исследования смещений границ между лесными и степными сообществами и степени равновесности между фитоценозами и почвами при корректирующем вкладе рельефа. В статье исследуется проблема возможности нескольких равновероятностных состояний ландшафта на примере низкогорной лесостепи в государственном заповеднике “Шайтан-Тау” (Южный Урал, Оренбургская область). Проверялaсь гипотеза о существовании несоответствий между мобильными свойствами лесных и степных фитоценозов и более инертными свойствами почв. Построены дискриминантные модели, которые описывают зависимость распространения лесных и степных сообществ от положения в разных типах ландшафтных структур: геоциркуляционной (с использованием морфометрических показателей рельефа, характеризующих аккумуляцию и рассеяние стока), геостационарной (с использованием показателей расчлененности, характеризующих морфологические и генетические свойства рельефа и пород) и биоциркуляционной (с использованием показателей, характеризующих перераспределение солнечной радиации рельефом). Установлено наличие почвенно-фитоценотических признаков, индицирующих наступление или отступление лесных сообществ на участках с высокой вероятностью соответствия экологической нише лесов. В настоящее время степи способны захватывать территории в лесных местоположениях на платообразных участках под действием летнего потепления и учащения пожаров; при этом могут сохраняться свойства лесных почв. На северных склонах и в вогнутых местоположениях леса местами наступают на степи. Кустарники наименее своеобразны по занимаемой геоморфологической нише, примерно с равной вероятностью они встречаются в типично степных и типично лесных местообитаниях.

Рассматривается вклад Феликса Ивановича Козловского (1928–2000) в теорию антропогенной эволюции почв, агропедогенез и механизмы дифференциации почвенного покрова, концепцию структурно-функциональных моделей миграционных потоков в ландшафтах. Ф.И. Козловский – крупный советский и российский почвовед и специалист в области геохимии ландшафта. Он работал на Убинской опытной мелиоративной станции (1954–1957 гг.), в Почвенном институте имени В.В. Докучаева (по 1978 г.), Институте географии РАН (1978–2000 гг.). Он предложил теорию почвенного индивидуума, сформулировал принципы и методы стационарных исследований почв, выявил автоколебательность субаэрального соленакопления в степных почвах, агрогенное ощелачивание почв, усиление слитизации почв при истирании частиц в нижних горизонтах при расширении–сжатии. Он оставил значительное научное наследие, в котором сочетались математическая логика и рациональность, философская глубина и широта, его научные выводы были часто парадоксально просты и при этом неожиданны. Они опережали время и стали востребованы в наши дни.

В статье проанализирована историческая траектория формирования социально-экономической географии в Узбекистане (как составляющей единого научно-образовательного пространства СССР), охарактеризованы факторы, особенности и приоритеты развития данного направления научных исследований в постсоветский период. Зародившись в 1920-е годы и сформировавшись к началу 1960-х годов в русле комплексных региональных экспедиционных исследований, экономическая (позднее социально-экономическая) география в Узбекистане развивалась далее, прежде всего, в рамках двух магистральных направлений: географии сельского хозяйства и географии населения и городов. Проведена инвентаризация “присутствия” социально-экономической географии в вузах Республики Узбекистан, представлены важнейшие достижения научных школ в области социально-экономической географии (агрогеографической З.М. Акрамова и расселенческогеоурбанистической А.С. Салиева). Показано, что современные приоритеты социально-экономической географии в Узбекистане предопределяются актуальными национальными и региональными вызовами социально-демографического, экономического и природно-экологического характера. Существенное внимание в статье уделено научной деятельности Географического общества Узбекистана, в том числе и по выстраиванию форматов международного научного сотрудничества, включая взаимодействие с Русским географическим обществом, а также с Ассоциацией российских географов-обществоведов.

Принятая в СССР в 1954 г. программа освоения целинных и залежных земель – крупнейший мегапроект ХХ в., имевший беспрецедентные по своему значению экологические и социально-экономические последствия. Распашке подверглись значительные площади степных ландшафтов России и Казахстана (более 43 млн га). “Силовые” методы воздействия на степные ландшафты с целью интенсификации сельскохозяйственного производства привели к их деградации и разрушению. Последствия этих директивных действий общеизвестны: на обширных пространствах степной зоны получили развитие процессы эрозии, пыльные бури, истощение почв, забрасывание деградированных земель, а впоследствии – самовосстановление степей. Антропогенные воздействия, порожденные безответственным и в недостаточной степени научно обоснованным использованием земельных ресурсов, привели к потере ценных земельных угодий, имеющих важное, не только хозяйственное, но и биосферное и природоохранное значение. Экологические и социально-экономические изменения и последствия до сих пор сказываются на структуре и функционировании степных ландшафтов и всей хозяйственной деятельности регионов, подвергшихся “тотальной” распашке. Изучение этих проблем, несмотря на то, что прошло много лет, представляет большую актуальность. Установление эффективности данного проекта вызывает много вопросов. Необходимо переосмысление оценки истории взаимодействия “степь−общество”, что требует новых подходов к использованию и охране степных ландшафтов. В статье определены научные направления стратегии сохранения и восстановления степных ландшафтов и управления ими, включающие: совершенствование земельной реформы в части формирования эффективных собственников и государственного фонда малопродуктивных земель; культурную реабилитацию деградированных ландшафтов; выделение видов степного землепользования по различным природно-экологическим и социально-экономическим признакам с учетом экологических ограничений и запретов; законодательное закрепление типа степного природопользования; переход в аграрном секторе на природоподобные технологии; признание на государственном и международном уровнях особой роли степей в депонировании углерода; более широкое использование растительных ресурсов в медицине и промышленном производстве.

Рецензия на книгу: Коломыц Э.Г. Тихоокеанский мегаэкотон Северной Евразии. Эволюционная модель континентальной биосферы. М.: Геос, 2017. 496 с.